В начале сорок второго войсковая разведка немецкой горной армии «Лапландия» , что на Карельском фронте, установила, что в тылах 14-й армии противника появились части с загадочными названиями — «ОТ» и порядковыми номерами после этих загадочных букв. Немецкие генштабисты ломали головы: у большевиков, видимо, сформированы особые танковые части, значит, готовится наступление. «Особыми частями » были северные олени и их хозяева оленеводы. Из Ненецкого округа на Карельский фронт было отправлено 6 тысяч оленей в сопровождении нескольких сот оленеводов, из которых было сформировано пять оленно-транспортных эшелонов.
Не все жители Ненецкого округа, а , тем более, других регионов знают, какую важную роль сыграли олени в погонах в боях за Советское Заполярье. Публикуем отрывки статьи из газеты «Выбор НАО».
Схема движения оленно-транспортных эшелонов.
«Штаб 14-й армии за годы боевых действий накопил громадный опыт использования северных оленей в экстремальных условиях фронта. В грузовую нарту запрягали 3 быка(ездовых оленя), в легковую — 4-5. Грузоподъемность одной нарты зависела от работоспособности оленей, состояния снежного покрова, протяженности маршрута и темпа движения.
- В ноябре-декабре на нарту можно было погрузить до 300 кг груза, в январе-феврале — не более 200 кг, а весной — лишь 100 кг.
- На грузовой нарте можно было перевезти, для примера, 5000 винтовочных патронов, или 10000 автоматных.
- Упряжка могла утянуть полторы сотни «лимонок» или три десятка 82-мм мин, или четыре ящика 45-мм снарядов.
- По оленьей дороге (ворге) аргиши за сутки способны преодолеть 35-40 километров со средней скоростью 5-6 км/час. При форсированном марше оленьи упряжки могли пройти до 80 км в сутки, но такие походы совершались лишь в исключительных случаях, животные после этого нуждались в длительном отдыхе и подкормке.
Кстати, прибывшие на Кольское Заполярье ненецкие и коми олени оказались лучше приспособлены к боевым действиям. Они были приучены к строгому стадному содержанию, и на хороших ягельных пастбищах Кольского полуострова кормились кучно, голова к голове, от стада не откалывались. Пасти их было гораздо проще, чем их саамских собратьев, которые привыкли к вольным пастбищам и часто разбредались по сторонам.
Важнейшей задачей оленных частей являлась санитарная эвакуация раненых.
Обычно с поля боя упряжки доставляли пострадавших в радиусе 10 километров от полкового медицинского пункта. Да, раненым было тряско, больно, неудобно, но другого транспорта на Севере тогда просто не было.
Слово солдату Андриану Семеновичу Дуркину:
«С передовой раненых вывозили на оленях по гористым, каменистым местностям Кольского полуострова. Их привязывали к нартам с тем, чтобы по дороге не потерять, т.к. с высоты олени гонят во всю прыть, а то и галопом. Санки накатываются и могут подсаночных помять, хотя к аргишу(обозу) за последние санки привязан олень (называется тормозной), он не даёт накатываться на оленей. Как-то с одной высоты подо мной опрокинулись санки вверх полозьями. Олени во всю прыть мчатся под гору, не сразу остановишь аргиш. Вот тут до тошноты было больно. Еле привезли меня в мурманский госпиталь»
Всего оленные транспорты вывезли (и таким образом спасли жизнь) с линии фронта и из глубокого тыла противника 10142 раненых солдата — полноценную дивизию Красной Армии.
Не менее важной для оленно-транспортных частей считалась задача доставки грузов в отдаленные гарнизоны, пограничные заставы, на аэродромы.
Слово Шерстобитову С.П., командиру взвода, в котором служили наши земляки:
«Однажды ранней зимой через водохранилище переправлялся санный поезд с грузом, в котором было задействовано до 300 оленей. Примерно в середине водохранилища поезд настигло резервное стадо около 500 оленей. И лед не выдержал. Сержант П.Л. Хатанзейский не растерялся, уверенным голосом ободрял попавших в беду солдат: -Олени не тонут, они держат сани! Стойте на санях! Гоните оленей вперед! Только вперед!» Молодые солдаты из бывших оленеводов крепко стояли на санях, проворно работали хореями. Олени пробивались к прочному льду, выпрыгивали на него и вытягивали сани. Люди не пострадали, и груз был спасен».
Оленные батальоны перевезли к переднему краю 17 тысяч тонн боеприпасов, 8 тысяч бойцов.
Опасной, но очень нужной для фронта была работа по спасению экипажей сбитых самолетов и эвакуация боевых машин, упавших в гористой, малодоступной местности. Некоторые ездовые олени имели по два-три «крестника» среди советских пилотов, сбитых в воздушных боях.
Слово старшине Анатолию Ивановичу Рожину:
«В 1943 году мой взвод получил задание — заняться вывозкой моторов с подбитых самолётов. Дело было необычное, и никто не знал, как к нему подступиться: ведь каждый мотор весил не менее полутонны! Большую изобретательность в этом деле проявили канинские оленеводы и в особенности Василий Степанович Белугин. Была сооружена большая нарта, вроде той, на которой сейчас возят балки. На неё при помощи стягов и слег погружался снятый с самолета мотор, а дальше дело было за хорошими постромками и оленьей тягой. Впрягать в такую нартищу приходилось до 20 оленей».
Оленьи упряжки эвакуировали из тундры 162 самолета (это не считая вывезенных двигателей). Если прикинуть, это полноценная авиадивизия.
В условиях бездорожья оленей широко использовали для связи.Однажды рекорд по доставке срочного пакета поставил сержант Николай Николаевич Ледков. У хорошего оленевода компас в голове, поэтому даже без дорог он безошибочно, как самолет, доставлял срочную почту в части.
Слово сержанту Николаю Ледкову:
«Как-то в конце декабря (1942 г.) вызвал меня в штаб полковник Тульчинский. Показывает на карте расположение штаба дивизии. Срочный пакет надо доставить туда, говорит. Сильные снегопады, все дороги перемело, машина не пройдёт. Я руку под козырек. Вышел из штаба и думаю: как доставить? По дороге километров шестьдесят будет, не успеть к сроку. Когда полковник показывал место расположения штаба, я заметил в этом направлении цепь озёр с небольшими перемычками. Если по озёрам — километров тридцать пять. Принимаю решение прямо ехать. Погода отвратительная, видимости нет, сверху снег валит. Правда, ветер не встречный, а справа в спину дует. Зато упряжка была хорошая! Когда по озерам ехал, казалось, будто лечу в темноте, полозья не по снегу, по воздуху скользят. А хочется еще быстрее! Гоню, гоню оленей!… Недалеко от штаба на дорогу выехал. И сразу — часовой. Пакет, говорю, генералу. Караульный офицер в штаб меня ведёт…. Генерал сесть предложил, конверт распечатал. На нем число, время вручения написал и мне протянул. Руку пожал, «спасибо» сказал. Обратно можно было не очень спешить: олени устали. Полковник Тульчинский посмотрел на конверт. Получилось, что я за полчаса пакет доставил. Удивился:
— Как сумел? Или на самолете летал? Ну, молодец!…».
Главным врагом оленных транспортов стали немецкие истребители и штурмовики, которые буквально охотились за рогатыми красавцами и их лихими наездниками. Наши оленеводы вспоминают о злорадных улыбках экспертов Люфтваффе, из пушек и пулеметов расстреливавших беззащитных оленей.
Слово солдату Ивану Филатову:
«Первое время немцы наши оленно-транспортные батальоны всерьез не воспринимали, только летали -оленей распугивали. А потом поняли, что здесь, в Заполярье, олень — это главный транспорт, помогающий оружие и снаряды в пункт назначения доставлять. Иногда, если нам нужно было незаметно в тыл к врагу пробраться, мы надевали маскхалаты, цеплялись за оленя, и он бежал по снегу: оленя видно, а нас — нет. Так нередко с группой военных оленей мы быстро место дислокации меняли и свои тяжелые зачехленные пулеметы перевозили. Когда фашисты поняли, что олень на войне — это враг, они начали расстреливать наших ездовых. Увидят стадо или одиночное животное — сразу из пулемета огонь открывают или бомбу бросают. Тундровые олени очень хорошо обучены были, на голос человека реагировали всегда, а многие наши солдаты этого не знали. Олени пасутся спокойно, в это время появляется немецкий самолет, люди начинают кричать, как бы оленей предупреждают. А животные, приученные к крику пастухов, вместо того, чтобы разбегаться — начинают собираться в одно стадо. Вот тут-то фашист и дает себе волю. Помню, много тогда оленей полегло».
Гибель вожаков упряжек оленеводы воспринимали особенно остро, ведь этих животных они воспитывали по нескольку лет, любили и баловали их. А олени любили своих хозяев.
Слово ездовому Ивану Белугину:
«Один олень-нянько так привязался ко мне, что постоянно ходил по пятам. А на войне, как оказалось, это очень опасное соседство. Не раз преданный друг мог стать причиной гибели оленевода. Например, посылают солдата на боевой наблюдательный пост, и чтобы враг не заметил, оленевод надевает белый маскхалат и отправляется на задание. Вдруг рядом с ним появляется олень, ходит ничего не знающий о войне и фрицах олень-солдат рядом с дозорным, тыкается носом в плечо, будто говорит: «Чего это ты по земле ползаешь, поднимайся». Фашисты в Хибинских скалах тут же замечают оленя-лазутчика, начинают обстрел. Как тогда фронтовые товарищи остались живы, одному Богу ведомо! Что здесь скажешь, не приучено животное к военной дисциплине».
Только с 1943 года, когда фашисты активизировались на Карельском фронте, оленьи упряжки тоже стали маскировать: одевали в белые попоны. В таком виде олени возили по тундре снаряды и раненых. Это были великие труженики.
Пятый оленно-транспортный эшелон. Перед строем — командир А.М. Селянинов.
Награждали бойцов-оленеводов чрезвычайно скупо. Из более чем сотни солдат оленных транспортов, жителей Ненецкого автономного округа, два десятка могли похвастаться, придя с фронта, солдатскими боевыми медалями. Лишь двое командиров отделений были награждены самым почетным солдатским орденом Красной Звезды — сержант Ефим Иванович Канев и старшина Амос Петрович Выучейский. Единственным из солдат-ездовых, кто отмечен почетнейшим орденом Славы III степени, оказался сержант Семен Иванович Семяшкин, всю войну не расстававшийся с талисманами — подушкой и ложкой маленькой дочери. Все остальные бойцы снежной кавалерии могли гордиться перед односельчанами лишь шрамами и протезами».
Памятник оленно-транспортным батальонам, изображающий бойца с оленем и собакой в диске полярного солнца, установлен в Нарьян-Маре (Ненецкий автономный округ), а его торжественно открыли 23 февраля 2012 года. Бронзовый памятник доставлен из Смоленска, где он был отлит, его автор – архангельский скульптор Сергей Сюхин.
Источник: www.chumoteka.ru
