Известный советский детский писатель В.В. Бианки родился 30 января (11 февраля) 1894 года в Петербурге, в семье учёного-орнитолога. Необычная фамилия Бианки – наследие итальянских предков. Известно, что род Бианки в России появился в начале XIX века. Одна из его семейных ветвей имела швейцарские корни, другая – немецкие. Прадед Виталия Бианки был известным оперным певцом, который перед турне по Италии по настойчивым просьбам своего импресарио поменял немецкую фамилию Вайс (нем. Weiß – “белый”) на Бианки (итальянское bianco тоже означает “белый”).
Отец будущего писателя, Валентин Львович Бианки (1857-1920) был профессиональным зоологом, при этом собственно биологического образования он не имел. Правда, с раннего детства он интересовался естествознанием, собирал зоологические и ботанические коллекции. Но поступил в Военно-медицинскую академию и окончил её в 1883 году, два года работал в Мариинском родовспомогательном доме. В 1885 году занял должность земского врача в Старицком уезде Тверской губернии, но вскоре перешёл на должность ассистента при кафедре зоологии и сравнительной анатомии в Военно-медицинской академии. В 1887 году он получил должность учёного-хранителя Энтомологического отделения Зоологического музея Императорской Академии наук. Работы Бианки за этот период внесли серьёзный вклад в энтомологию. А орнитологией Валентин Львович смог заняться официально лишь в 1895 году, когда Физико-математическим отделением Академии наук он был избран на должность старшего зоолога. С этого момента и до 1917 года он занимал пост заведующего Орнитологическим отделением Зоологического музея. В 1917-1918 годах В.Л. Бианки заведовал Зоологическим музеем, но в 1919 году передал этот пост А.А. Бялыницкому-Бируле и умер 10 января 1920 года на своём старом посту заведующего Орнитологическим отделением. Причиной смерти было воспаление лёгких, вызванное условиями, в которых жили в те годы учёные даже в Академии наук. В квартире Бианки температура всю зиму была не выше +3 градусов. Стены покрылись плесенью от сырости, не хватало еды. Этим было вызвано общее истощение организма, определившее исход болезни. Не будь их, В.Л. Бианки, по мнению близких, мог бы прожить ещё долго, так как до последнего сохранял большой запас жизненной энергии. Он опубликовал около 120 работ, не считая статей в энциклопедиях и журналах, был членом Петроградского общества естествоиспытателей и Русского энтомологического общества, почётным членом Германского орнитологического общества.
Семья Бианки жила в Петербурге на Университетской набережной, в квартирном флигеле Императорской Академии наук, напротив Зоологического музея. В этой же академической квартире родился и маленький Виталий. Работа отца во многом определяла жизнь всей семьи, хотя он, по воспоминаниям Виталия Бианки «существует где-то сам по себе, живёт отдельной от нас и неведомой нам жизнью. Мы его мало видим». Когда он в городе – он всегда в музее или в своём домашнем кабинете, когда он на даче – всегда в лесу. Но работа и жизнь сплелись неразрывно. В большой академической квартире расположился настоящий зоопарк – кошки, собаки, ёжики, многочисленные вольеры и клетки с птицами, аквариумы с рыбами, террариумы с черепахами, ящерицами, змеями. Когда на Дальнем Востоке нашли мамонта и привезли его в музей для изготовления чучела, отец принёс домой кусочек мамонтятины, – его сварили и все отведали экзотического супа. Сыновья Валентина Львовича (а их было трое — Лев, Анатолий и Виталий) часто бывали в музее. Младший из сыновей, Виталий, вспоминая детские посещения музея, рассказывал, как не верил тому, что застывшие вокруг звери и птицы – это чучела. «Они нарочно так заколдовались, потому что люди кругом», – думал он. И мечтал узнать заветное слово, которое всю эту живность расколдует. Впоследствии ему это блестяще удалось. Для него природа на всю жизнь стала главным – профессией и душой.
Летом семья обычно уезжала в деревню Лебяжье, что находится на Финском заливе под Ораниенбаумом. Это место, через которое проходит Великий морской путь перелётных птиц. Здесь Виталий Бианки, когда ему не было и пяти лет от роду, впервые погрузился в общение с природой в лесных окрестностях Лебяжьего. Поездка туда была праздником для всей семьи. «Дача Бианки недалеко от моря – в штормовую погоду в комнатах слышен гул прибоя, и в любую погоду целый день звенят там птичьи голоса. Птицы местные, за исключением нескольких привезённых из города кенаров. Живут в клетках во всех помещениях и в вольере на веранде. Во дворе дачи много ящиков и клеток. Там ежи, лисенята и прочая лесная живность. Громко просят есть птенцы ястреба. В большой притенённой клетке круглые светятся глаза филина. Помню, как он дробно щёлкал клювом, когда ему приносили кусок мяса или мышь. Над двором, на вершине сосны, сидит ворона. Сидит и не улетает, хоть палкой на нее махни. Это свой воронёнок-выкормыш. Пугая всех дерзкими наскоками и трескотней, вокруг дома летает ручная сорока. Мохнатая аршинная морда тыкается вам в спину. Стойте смирно! Это не страшно, это свой – лосёнок», — вспоминал сосед по даче писатель А.А. Ливеровский.
При каждой возможности Валентин Львович брал с собой в лес Виталия. «Отец рано начал брать меня с собой в лес. Он каждую травку, каждую птицу и зверюшку называл по имени, отчеству и фамилии. Учил меня узнавать птиц по виду, по голосу, по полёту, разыскивать самые скрытые гнезда». И ещё: «У меня надолго создалось убеждение, что мой отец – что-то вроде лесного духа, маленького, но могущественного… Он знает в лесу все тайные тропинки, все скрытые роднички, знает всех лесных птиц и зверей, понимает их язык и распоряжается ими». С тех пор лес стал для мальчика волшебной страной. Интерес к лесной жизни сделал его страстным охотником: «Когда мне исполнилось 13 лет, отец подарил мне двустволку. Из настоящих охотничьих ружей я стрелял и раньше, но это было – собственное, новенькое, только что из магазина». «Охота – это совсем не только убивать зверей и птиц. Это прежде всего – сильное желание, страстная любовь. Охота – целыми днями, выбиваясь из сил, бродить с ружьём по лесам и болотам, или часами терпеливо сидеть с удочкой над рекой, или, встав чуть свет, по холодной росе идти брать грибы». А ещё Виталий очень любил поэзию, с детства писал стихи.
Учась в гимназии, Виталий Бианки, как многие мальчишки тех лет, увлёкся английским футболом, который тогда только входил в моду и поэтому всячески порицался педагогической общественностью, видевшей в нём лишь пустую трату времени и сил. Учителя письменно докладывали своему школьному начальству: «Просим обратить внимание на повальное увлечение гимназистов игрой в футбол, что влечёт за собой большое количество травм». Не одобряли этого увлечения и родители Виталия. Валентин Львович сердился на сына: «Головой, головой работать надо, а не ногами! Тогда не будешь по математике тройки хватать». Но с математикой у Виталия по-прежнему не всё ладилось, его просто не интересовала математика. Этого нельзя сказать о футболе, в котором он преуспел, начав играть на лужайках и пустырях, откуда юных футболистов безжалостно гоняли дворники, а закончив игрой в нескольких взрослых спортивных клубах. А.А. Ливеровский вспоминал: «Его ставили в сборную Петербурга. Он бил с обеих ног, славился резким рывком и точной прострельной передачей. Великолепно подавал угловые, хлёстким резаным ударом и прямо на ворота».
В английском клубе с русским названием «Нева» Бианки играл один сезон. Сохранилось собственноручное заявление о приёме в клуб: «В комитет клуба «Нева». Я, нижеподписавшийся Виталий Валентинович Бианки, сим заявляю, что в сезоне 1912 года буду играть в футбол в команде Вашего Общества. В прошлом году я играл в Петровском клубе. 21 апреля 1912 года». Заявление скреплено печатью и подписью секретаря общества г-на Бульмера. Петровский клуб любителей спорта, в котором начинал играть Виталий Бианки, был создан на Крестовском острове. Клуб был бедный, без изысков, без жёстких требований к приёму. Туда брали и гимназистов, и студентов, и мелких конторщиков. Дольше всего, с 1913 по весну 1916 года, он играл за клуб «Унитас», который был организован известной в Питере футбольной семьёй Бутусовых, в котором они сами же и играли. А держался клуб в основном за счёт средств старшего из Бутусовых – Кирилла. Злые языки утверждали, что деньги на его содержание Кирилл выигрывал нечестным путём в игорном доме на Владимирском проспекте. В команде Бианки играл левым крайним нападающим. В документах той поры его фамилия встречается часто. Сколько он забил голов – сказать трудно. В отчётах тех лет такой графы не существовало. И победы, и поражения были уделом команды, а не отдельных личностей. Известно, что в 1913 году В.Бианки в составе «Унитаса» стал обладателем Весеннего кубка Петербурга.
По окончании гимназии, В.В. Бианки в 1915 году поступает в Петроградский университет на естественное отделение физико-математического факультета. Но учёбе помешала война. В 1916 году В.В. Бианки был призван в армию, после окончания ускоренного курса Владимирского военного училища в чине прапорщика он был направлен в артиллерийскую бригаду, формировавшуюся в Царском Селе. Здесь он встретил Октябрьскую революцию. Вскоре бригада была переведена в Поволжье, там, вероятно, распалась, и о судьбе Виталия Бианки его родные ничего не знали более двух лет. Лишь в 1920 году старшие братья (отец и мать к тому времени умерли) получили от него весточку, что он живет в Бийске.
Вплоть до недавних пор 1917-1919 годы были «белым пятном» в биографии писателя. Сам он почти не рассказывал, как прожил их. Но сравнительно недавно был обнаружен документ – собственноручные показания В.В. Бианки, затребованные от него в 1925 году органами ОГПУ. В них говорится: «В феврале 1917 года участвовал в свержении царской власти. Избран своей частью (1-я артиллерийская бригада в Царском Селе) в Совет солдатских и рабочих депутатов. В это же время примкнул к партии эсеров. Работал в комиссии по охране художественных памятников Царского Села… Весной 1918 года моя часть была отправлена на Волгу. Летом 1918 года работал в Самаре, в газете «Народ» (Эта газета издавалась в 1918 году Агитационным культурно-просветительным отделом эсеровского КОМУЧа – Комитета членов Всероссийского Учредительного собрания, первого антибольшевистского правительства России, которое было организовано в Самаре). В это время я поколебался в правильности тактики партии социалистов-революционеров и с этого момента никакого активного участия в работе партии не принимал, хотя и продолжал жить при КОМУЧе. С членами КОМУЧа попал сначала в Уфу (после эвакуации Самары), потом в Екатеринбург. В Екатеринбурге члены КОМУЧа были арестованы колчаковцами. Меня (случайно) в это время в гостинице не было, но была моя семья. Поэтому, когда членов КОМУЧа чехи отправили в особом поезде в Уфу, я сел вместе с семьей и опять очутился в Уфе. Тут я пошел на базар и переменил своё военное платье на штатское, заявив партии, что от работы в ней отказываюсь… Уехал с семьей в Томск, а оттуда – в Бийск… Во время колчаковщины жил под чужой фамилией».
Далее, в своих показаниях В.В. Бианки пишет, что весной 1919 года он был мобилизован в колчаковскую армию «нижним» чином. Свой офицерский чин прапорщика скрыл. Служил писарем в парке полевого артиллерийского дивизиона в Барнауле. «Помогал мобилизованным бежать из части, уничтожая их послужные списки. Летом 1919 года часть была переброшена на фронт в Оренбургскую губернию (Верхне-Уральск, Орск, Оренбург, Актюбинск). Меня и других «подозрительных» перевели из артиллерии в пехоту. Осенью 1919 года мне с семью рядовыми удалось бежать с фронта. Я пересёк Тургайскую степь, в Омске сел в поезд и вернулся в Бийск, где у меня оставалась семья. Жить дома, будучи дезертиром, не мог, и меня приютил у себя Сергей Сергеевич Николаев в деревне под Бийском». По документам В.В. Бианки значился Виталием Беляниным, студентом Петроградского университета и орнитологом-коллектором Зоологического музея Академии наук. Настоящую свою фамилию он скрывал вплоть до изгнания колчаковцев. Однако в его паспорте до конца жизни оставалась двойная фамилия: Бианки-Белянин. В Бийске он читал лекции по орнитологии на учительских курсах, участвовал в работе местного Общества любителей природы, работал инструктором-музееведом в уездном земстве, изредка публиковал в местной газете “Алтай” небольшие заметки о жизни птиц, подписывая их инициалами: В.Б. или В.Б-н.
На Алтае Виталий встретил свою будущую жену, «самого близкого человека на всём свете» – Веру Николаевну Клюжеву, преподававшую французский в той же школе. На Алтае же он начал писать ставшую знаменитой впоследствии «Лесную газету». Тогда – в виде заметок о природе в местной газете. Мечтал, вернувшись в Петроград, окончить университет и стать биологом. Но вместо этого оказался в литературной студии и почувствовал, что искусство ему ближе, чем наука. «Вчера прилетели грачи. Весной прямо безумие какое-то меня охватывает. Не могу я слышать, когда свистят, крякают, гогочут, трубят над головой перелётные птицы. Сам не свой становлюсь. Вот если бы научиться хоть сотую долю этого чувства передавать в своих книжках!»
С установлением Советской власти в Бийске В.В. Бианки работал в отделе народного образования по музейной части. Затем в дополнение к этой должности был назначен заведующим местным краеведческим музеем, организованным самим В.В. Бианки, а позднее утверждён ещё и преподавателем биологии в школе имени Коминтерна. Ученики школы, где работал В.В. Бианки, вспоминали: «Лекции он читал с воодушевлением, с любовью. Он прививал нам любовь к жизни, к природе. Мы стремились к нему, как пчёлы к цветку». Бианки активно участвовал в работе Бийского общества любителей природы, читал лекции по орнитологии в Алтайском Народном университете, организовал две научные экспедиции на Телецкое озеро. Здесь же он впервые проявил свои литературные способности, публиковал небольшие заметки и стихи о природе. Бианки записывал свои впечатления и наблюдения за жизнью обителей тайги, в которой он провёл много времени. Он записывал всё даже тогда, когда эти записи казались бесполезными и лежали мёртвым грузом в ящике письменного стола. Однако спустя несколько лет им было суждено преобразоваться в увлекательные рассказы о мире природы и его обитателях.
С годами органы ОГПУ-НКВД всё больше усиливали преследования лиц, когда-либо состоявших в партиях, враждебных большевистской. Для них было не важно, продолжали они свою «подрывную деятельность» или нет. Всю жизнь этот дамоклов меч висел и над В.В. Бианки. «В 1921 году, в Бийске, был дважды арестован ВЧК, — пишет он в своих показаниях, — и раз сидел вместе с 79 другими «заложниками» в тюрьме недели три». Органам было не важно, что Бианки всего себя отдавал музею, школе, давно порвал с эсерами, а его продолжают подозревать в «преступных намерениях»! В сентябре 1922 года он от знакомых узнал, что ему грозит новый арест. Не желая больше испытывать судьбу, Бианки продал любимое ружьё, добыв таким путём денег на дорогу, быстро собрал вещи, оформил себе командировку, и 23 сентября с женою и шестимесячной дочерью Леночкой выехал в Петроград, навсегда простившись с Бийском. По словам Елены Витальевны, бийские родственники (по линии её матери) даже обиделись: уехали и не попрощались. Даже им он не сказал о причине и времени отъезда…
Так, осенью 1922 года, прожив 4 года в Бийске, В.В. Бианки возвращается в Петроград. Он не стал оканчивать университет, и полностью посвятил себя литературному труду. К тому времени у него уже скопилось огромное количество записок-наблюдений о природе, и всё это требовало литературной обработки и представления в печатном виде. Бианки писал: «Они лежали мёртвым грузом у меня на душе. В них – как в Зоологическом музее – было собрание множества неживых животных в сухой записи фактов, лес был нём, звери застыли в неподвижности, птицы не летали и не пели. Тогда опять, как в детстве, мучительно захотелось найти слово, которое бы расколдовало их, волшебным образом заставило ожить». Именно душевная потребность художественно воплотить свои знания о живой природе и сделала Виталия Бианки писателем-натуралистом.
В те годы в Петрограде при одной из библиотек существовал литературный кружок, где собирались писатели, работавшие для детей. Сюда приходили К.Чуковский, С.Маршак, Б.Житков. Маршак и привёл однажды с собой Виталия Бианки. Рассказы о жизни животных понравились участникам кружка, и вскоре в ленинградском литературном журнале для детей «Воробей» (позже – «Новый Робинзон») был опубликован первый рассказ В.Бианки «Путешествие красноголового воробья». В 1923 году он начал публикации фенологического календаря в журнале «Воробей». В том же году увидела свет его книжка о жизни животных «Чей нос лучше?», вышедшая в частном издательстве “Радуга”. Детский рассказ Бианки «Чей нос лучше?» полон очень точных сравнений-аналогий в юмористической окраске. Герои рассказа птицы Тонконос, Крестонос, Дубонос и другие напоминали сказочных героев, повествовательная манера Бианки была полна точных наблюдений и юмора. Рассказ «По следам» (1925) отличает захватывающий сюжет, живая художественная манера, что сразу же сделало его популярным. Он постоянно переиздаётся в разных сборниках. «Я заставил своего героя по этим следам распутывать неизвестную судьбу его сына, поставив человеческую жизнь в зависимость от знания следов», — писал Бианки.
